21 мая 2017 г.
93% адыгов либо погибли, либо были изгнаны завоевателями со своей Родины в Турцию.
Россия не считает истребление и последующее изгнание черкесского народа геноцидом, так как в таком случае государство обязано будет вернуть адыгам территории их исторического проживания (Черноморское побережье и Ставропольский край), а также выплатить компенсации.
22 октября 1762 года российская императрица, немка по происхождению, Екатерина II начертала три коротких слова - «Быть по сему» - на докладе Сената «Об отведении урочища Моздок для поселения кабардинцев во главе с владельцем Малой Кабарды К. Кончокиным (А. Ивановым), построении там крепости и превращении Моздока в центр распространения промышленности и торговли».
Росчерком пера императрица-прелюбодейка утвердила аннексию части территории Восточной Черкесии (Кабарды), положив, по признанию царского историка В.В. Потто, «краеугольный камень завоеванию Кавказа».
Датой начала Кавказской войны, точнее, современного, идущего и по сей день её этапа, является 1763 год, когда на левом берегу реки Терек, на адыгейских землях, русскими была заложена крепость Моздок.
Название Моздок происходит от кабардинского «мэз дэгу» — «глухой (тёмный) лес». Крепость стала первым звеном Азово-Моздокской укрепленной линии, на которой, к тому же, были расселены казаки.
Моздок был основан на землях, принадлежавших кабардинским князьям. Переход одного из них в христианство (за это оккупанты наградили его чином подполковника с приличным жалованием, золотой медалью и титулом князя Черкасского-Кончокина) и послужил русским формальным основанием и для «присоединения» его территории к России, и для строительства крепости.
Ни сам предлог, ни, конечно, факт аннексии не приняли кабардинцы мусульмане, и они попытались восстановить статус-кво. Сам новоиспеченный князь-муртад Черкасский-Кончокин был заочно приговорен к смерти, его имущество объявлено вне закона, т.е. всякий мог его теперь ограбить, обратить в рабство его подданных, и увести скот.
Однако крепость Моздок, точнее, линия укреплений, которую она начинала, была жизненно важна царскому захватническому правительству. Наступление на Кавказ рассматривалось в Петербурге как стратегическая необходимость ввиду длившихся не одно десятилетие русско-турецкой и русско-персидских войн.
Черкесия (Адыгэ Хэку по-адыгски) — это географическое и политическое понятие, включавшее в себя территорию от Тамани до впадения реки Сунжа в Терек и обозначавшее место исторического обитания адыгского народа.
Течением реки Лаба Черкесия разделялась на Восточную (куда включались территории Кабарды и Бесленея) и Западную (в которую входили Темиргой, Бжедугия, Хатукай, Абадзехия, Большая и Малая Шапсугия, Натухай, Убыхия и некоторые другие территории адыгов помельче).
Таким образом, территория Черкесии занимала всю западную и центральную часть Северного Кавказа, т.е. еще в середине 19 века адыги занимали, в числе прочего, современное черноморское побережье Кавказа.
Адыгский народ, населявший тогда территорию Черкесии (Адыгэ Хэку), в течение 100 последующих лет до 1864 года сопротивлялся агрессии русских до последней возможности.
Как признавались сами же царские генералы – участники той войны, в отношении адыгов царским самодержавием был совершен геноцид таких масштабов, которые прежде не были известны человечеству. В своем стремлении захватить адыгские земли царизм не гнушался никакими методами.
Адыгские села выжигались сотнями, женщины, старики, дети уничтожались лишь за то, что называли себя адыгэ, жили на своей земле. Восточная Черкесия – Кабарда – была завоевана в 1825 году, после чего основной ареной борьбы стала Западная Черкесия, территория которой располагалась от Кубани до Черного моря.
С 1834 года в течение пяти лет русские построили цепь береговых фортов, призванных полностью блокировать черкесов с моря. Среди прочих в 1838 году был заложен форт Александрия — теперешний город Сочи. Официально Черноморская Береговая линия была открыта в 1839 году.
Уже в 1840-м большая часть ее фортов была штурмом взята черкесами. Из показаний выкупленного из плена казака Василия Корнеенко о взятии горцами Михайловского укрепления в 1840 году:
«Поутру, тотчас по пробитии зари, необозримая толпа горцев, вероятно, еще ночью залегшая под укрепление, мгновенно чикнула и бросилась на вал. Все строения вдруг загорелись, провиантские бунты и сараи подожжены были нашими. У казаков было по 30, а у солдат по 60 патронов, вскоре все были выпущены. Тут в одну минуту горцы выломали двери, влезли на бруствер и на крышу. Я был схвачен, и меня проводили через все сборище. И видел я между горцами множество наших дезертиров, которые все были вооружены и действовали с ними заодно».
В течение первой половины 1850 года горцы нанесли еще ряд чувствительных поражений русским войскам. Весной 1851 года русские оккупанты переходят в широкомасштабное контрнаступление. Но во время Крымской войны, в конце апреля 1854 г., было решено «Черноморскую Береговую линию упразднить, форты взорвать, а гарнизоны снять», что и было исполнено в течение месяца.
Лишь Анапа и Новороссийск оставались занятыми русскими войсками. В 1859 г. на Северо-Восточном Кавказе был пленен имам Чечни и Дагестана Шамиль. Русские захватчики получили возможность сконцентрировать все свои силы против черкесов.
Методы применялись примерно те же, что и в Чечне. Но война на Северо-Западном Кавказе против адыгов (черкесов) продолжалась еще 5 лет.Уничтожив сотни тысяч адыгов, живших в Кабарде, Бесленее, Темиргое, Бжедугии, Шапсугии, Абадзехии, Натухае, Убыхии и других провинциях Черкесии, практически полностью разрушив материальную культуру, отняв лучшие земли, царизм сломил сопротивление остатков адыгов в 1864 году.
21 мая 1864 года в урочище, на абазинском языке называемом Кбаадэ, на адыгском Арты-Къуажэ, а теперь носящим название Красная Поляна, соединились четыре русских армии, завоевывавших Западный Кавказ с четырех разных направлений. День этой встречи и был объявлен днем окончания Кавказской Войны.
В ознаменование победы над адыгами наместником Кавказа, братом царя, т.н. великим князем Михаилом Николаевичем был проведен военный парад и отслужен торжественный молебен.
93% адыгов либо погибли, либо были изгнаны завоевателями со своей Родины в Турцию. Военно-колонизационный режим, установленный на завоеванной территории бывшей Черкесии, создавал невыносимые условия существования для уцелевших адыгов, что привело к тому, что эмиграция в Турцию продолжалась до 1914 года.
В настоящее время миллионы потомков адыгских изгнанников – мухаджиров проживают в десятках стран по всему миру. Даже на своей исторической родине адыгский народ оказался искусственно разделен на три «народа» - кабардинцев, адыгейцев и черкесов.
За все время Русско-Черкесской войны, против черкесов, которых было во много раз меньше русских, воевало:
5 императоров, 1 принц, 50 генералов, 2 фельдмаршала, 1 Барон, 1 Мурза, 1 Хан, 1 Великий князь, 5 Князей, 2 Адмирала, 3 Графа, 1 Маркиз, 2 Бригадира, 7 Атаманов. По данным царских источников, ежегодно в войне на Кавказе погибало свыше 30 тысяч русских солдат и тратилось около 1/6 части российского бюджета.
Было сожжено черкесских сел:
В 1787 году – 497
В 1788 году – 5
В 1790 году – 42
В 1802 году – 4
В 1804 году – 80
В 1805 году – 4
В 1809 году – 120
В 1810 году – 201
В 1818 году – 1
В 1821 году – 3
В 1822 году – 25
В 1823 году – 12
В 1824 году – 18
В 1825 году – 11
В 1826 году – 4
В 1828 году – 220
В 1829 году - 235
В 1830 году – 231
В 1831 году – 4
В 1833 году – 2
В 1834 году – 8
В 1836 году – 6
В 1837 году – 2
В 1838 году – 2
В 1841 году – 4
В 1842 году – 150
В 1845 году – 2
В 1850 году – 12
В 1851 году – 1
В 1852 году – 6
В 1853 году – 24
В 1855 году – 2
В 1856 году – 4
В 1857 году – 3
В 1859 году – 47
В 1860 году – 68
В 1861 году – 91
В 1862 году – 20
В 1864 году – 31
Итого с лица земли было стерто 2202села.
Это архивные данные современной исторической науки. Сведения о некоторых уничтоженных селах в архивах отсутствуют.
Но опыт более чем столетних боевых действий на Кавказе показал, что черкесы очень быстро оправляются от поражения, и буквально через несколько лет после «окончательного разгрома» вновь готовы к войне — причем войне той же степени интенсивности, что и до «поражения».
Дагестан и Чечня после «замирения» оказались со всех сторон окруженными другими землями Империи, и их можно было легко изолировать от внешнего влияния. Но земли адыгов омывались Черным Морем. При тогдашнем развитии морской техники герметически блокировать их с моря не было никакой возможности (даже и сейчас это практически невыполнимая задача).
А значит, при желании, противники России могли наладить туда переброску оружия, разведчиков и агитаторов, деньги для разжигания восстания, морского десанта. Да и применять меры экономического давления против вовлеченных в морскую торговлю адыгов, начни они опять «волноваться», было бы гораздо труднее, чем против «внутренних» горцев.
То есть в любой момент пожар войны мог бы вспыхнуть вновь с почти той же силой. Столетняя кавказская война и так стоила кровавой России очень дорого.
«В последние годы войны на Кавказе мы должны были держать громадные силы: пехоты 172 батальона регулярных, 13 батальонов и 7 сотен иррегулярных; конницы 20 эскадронов драгун, 52 полка, 5 эскадронов и 13 сотен иррегулярных, 242 полевых орудиях. Общий годовой расход на содержание этих войск достигал 30 млн. рублей», вспоминал Дмитрий Алексеевич Милютин в ту пору уже граф и военный министр.
«В конце войны российская армия на Кавказе насчитывала 300 тыс. человек, ежегодные потери составляли по 30 тыс. человек. На войну уходила шестая часть всего государственного дохода». [Д. А. Милютин. Воспоминания. 1856—1860. М., 2004. С. 198]
Возобновления широкомасштабных боевых действий на Кавказе, да еще ввиду намечавшихся реформ, экономика Российской Империи просто могла бы не выдержать.
Учтя все эти соображения, царское правительство приняло решение: полностью очистить Западный Кавказ от горцев.
Впервые идея о выселении горцев Западного Кавказа была сформулирована еще в 1857 году тогдашним начальником главного штаба Кавказского корпуса Дмитрием Алексеевичем Милютиным в специальной записке «О средствах к развитию русского казачьего населения на Кавказе и к переселению части туземных племен».
В поздравительном письме от 21 мая 1864 г. Александру II по случаю окончания Кавказской войны наместник на Кавказе князь А. И. Барятинский предлагал:
«Без потери времени и, насколько возможно, выселять в Турцию горцев, а раз страна будет от них очищена, мы утвердим свое положение навсегда». [Русский архив. 1890, кн. 3, с. 389, цит. По: Ф. Бадерхан. Северокавказская диаспора в Турции, Сирии и Иордании (вторая половина XIX — первая половина XX века). М, Институт востоковедения РАН. 2001, с. 22]
Генерал-майор Ростислав Андреевич Фадеев (1824-1883), участник боев с черкесами, официальный военный историк и видный консервативный публицист первых пореформенных десятилетий, писал:
«Цель и образ действий в задуманной войне были совсем иные, чем покорение восточного Кавказа и во всех предшествующих походах. Исключительное географическое положение черкесской стороны на берегу европейского моря, приводившего ее в соприкосновение с целым светом, не позволяло ограничиться покорением населявших ее народов в обыкновенном значении этого слова. Не было другого средства укрепить эту землю за Россией бесспорно, как сделать ее действительно русской землей.
Меры, пригодные для восточного Кавказа, не годились для западного. Нам нужно было обратить восточный берег Черного моря в русскую землю и для того очистить от горцев все прибрежье.
Надобно было истребить значительную часть закубанского населения, чтобы заставить другую часть безусловно сложить оружие.
Изгнание горцев и заселения западного Кавказа русскими — таков был план войны в последние четыре года. Русское население должно было не только увенчать покорение края, оно само должно было служить одним из главных средств завоевания. Земля закубанцев была нужна государству, в них самих не было никакой надобности (…)
Густые массы черкесского населения занимали равнины и предгорья: в самих горах жителей было мало. Главная задача черкесской войны состояла в том, чтобы сбить неприятельское население с лесной равнины и холмистых предгорий и загнать его в горы, где ему было невозможно долго прокормиться; а затем перенести к подошве гор самое основание наших операций (…)
Горцы потерпели страшное бедствие: в этом нечего запираться, потому что иначе и быть не могло. Мы не могли отступить от начатого дела и бросить покорение Кавказа, потому только, что горцы не хотели покориться.
Надо было истребить горцев наполовину, чтоб заставить другую половину положить оружие. Но не более десятой части погибших пали от оружия; остальные свалились от лишений и суровых зим, проведенных под метелями в лесу и на голых скалах. Особенно пострадала слабая часть населения — женщины, дети. Когда горцы скопились на берегу для выселения в Турцию, по первому взгляду была заметна неестественно малая пропорция женщин и детей против взрослых мужчин.
При наших погромах множество людей разбегалось по лесу в одиночку; другие забивались в такие места, где нога человека прежде не бывала». [Р. А. Фадеев. Письма с Кавказа к редактору московских ведомостей. СПб., 1865]
Российские историки царской поры и участники тех событий писали вполне откровенно — жили они еще до эпохи политкорректности, во времена расцвета колониализма.
По официальным российским данным черкесов погибло в войне свыше 400 тыс. человек, было выселено от 500 тыс. до 900 тыс. человек, на исторической родине осталось около 80 тыс. По турецким же данным черкесов прибыло 2 миллиона 600 тыс. Соответственно и убитых черкесов было на порядок больше, чем пишут официальные российские источники.
Одну адыгскую народность пехов (убыхов) депортировали поголовно, кроме 14 селений, не ушедших в Османскую империю. Их объявили военнопленными и посемейно «распылили» в Костромской губернии по различным деревням.
Было выселено также более 9/10 абхазов, ближайших родственников адыгов.
Вот как описывает события 1863-1864 гг. офицер русской армии Иван Дроздов:
«В конце февраля пшехский отряд двинулся к речке Мартэ, чтобы наблюдать за выселением горцев, а если понадобится, так и силою выгонять их… Поразительное зрелище представилось глазам нашим по пути: разбросанные трупы детей, женщин, стариков, растерзанные, полуобъеденные собаками; изможденные голодом и болезнями переселенцы, едва поднимавшие ноги от слабости, падавшие от изнеможения и еще заживо сделавшиеся добычей голодных собак…
Едва ли половина отправившихся в Турцию прибыла к месту.
Такое бедствие и в таких размерах редко постигало человечество; но только ужасом и можно было подействовать на воинственных дикарей и выгнать их из неприступных горных трущоб…Теперь в горах Кубанской области можно встретить медведя, волка, но не горца. …Весь северо-западный берег Черного моря был усеян трупами и умирающими, между которыми сохранялись небольшие оазисы еле живых, ожидавших своей очереди отправления в Турцию». [И. Дроздов. Последняя борьба с горцами на Западном Кавказе // Кавказский сборник. 1877. Т. 2. С. 548].
Адольф Петрович Берже, российский археолог и исследователь Кавказа, в ту пору чиновник в канцелярии кавказского наместника и официальный историк Кавказской войны, прикомандированный к штабу командующего русскими войсками фельдмаршала графа Н.И. Евдокимова, так описывал ход депортации в новороссийской гавани:
«Позднее, ненастное и холодное время года, почти совершенное отсутствие средств к существованию и свирепствовавшая между горцами эпидемия тифа и оспы делали положение их отчаянным.
И действительно, чье сердце не содрогнулось бы при виде, например, молодой черкешенки, в рубищах лежащей на сырой почве, под открытым небом, с двумя малютками, из которых один в предсмертных судорогах боролся со смертью, в то время как другой искал утоления голода у груди уже окоченевшего трупа матери. И подобных сцен встречалось немало…» [А. П. Берже. Выселение горцев с Кавказа // Русская старина. 1882. Т. XXXIII, январь. С. 170].
«Живым и здоровым некогда было думать об умирающих; им и самим перспектива была не утешительнее; турецкие шкиперы из жадности наваливали, как груз, черкесов, нанимавших их кочермы до Малой Азии, и, как груз, выбрасывали лишних за борт при малейшем признаке болезни… Едва ли половина отправившихся в Турцию прибыла к месту. Такое бедствие и в таких размерах редко постигало человечество». [И. Дроздов. Последняя борьба с горцами на Западном Кавказе // Кавказский сборник. 1877. Т. 2. С. 548].
Официальная статистика, впрочем, неполна. Как писал тот же Берже:
«Число выселившихся душ… должно быть значительно более показанного, так как все переселенцы, отправляющиеся за свой счет на турецких кочермах из портов, нам не подвластных, большею частью остались неизвестны для официальных лиц, а это составляет весьма солидную поправку».
Османские официальные данные за 1865 г: только за этот год в Османскую империю прибыло 520 тыс. человек. Всего депортация продолжалась почти 7 лет.
Положение адыгов, оставшихся в России, также было тяжёлым. Долгие годы кавказской войны вызвали крайнее ожесточение между ними и казаками, ни те, ни другие никогда не просили и не давали пощады, и теперь казаки мстили им за все — за страх станиц перед ночными набегами, за убитых и уведенных в плен товарищей.
«Горцы до такой степени запуганы последними событиями, что не оказывают сопротивления никому и никогда, что бы с ними ни делали.
Казаки же не великодушны, и с черкесами сбывается басня об умирающем льве; всякий их топчет. От безнаказанных убийств до мелких оскорблений, побоев, захватов отведенной им земли им пришлось много вытерпеть. Как казаки вне дома вооружены, а горцы безоружны, то первым легко позволить себе насилие; побить без причины горца для многих составляет забаву. Когда горец приходит в станицу для продажи своих произведений, казак дает ему, что хочет, половину, четверть того, что он требует, и затем гонит его вон…
Захваты земли производятся также без зазрения совести не только казаками, но войсками, которые выкашивают у горцев покосы, как сделал ставропольский полк и многие станицы по Кубани и Лабе, или даже хлеба, отданные им начальством, как сделал крымский полк… Бывают насилия и покрупнее. Я слышал о многих случаях убийства и разбоя, совершенных казаками над горцами» [Р. А. Фадеев. «Дело о выселении горцев», Собр. соч. СПб., 1890. Т. 2. С. 71]
«Кроме распадения общественного быта закубанские черкесы испытали в последнее время такое неимоверное нравственное потрясение, что им уже невозможно от него оправиться, они отданы во власть России как малые дети.
Понимая бессилие свое для борьбы против русской империи, но не понимая еще своих прав русского гражданина, черкесы покорились постигшей их участи и безропотно переносят беспрерывные притеснения и насилия от соседей своих казаков и всякого чужого человека. Даже глядеть они стали какими-то рабами польского пана.
Подобной деморализации никогда не было видно. Все нынешнее закубанское туземное население составляет запуганную толпу, которой русское правительство может дать какое угодно направление… Нечего больше опасаться напуганных и истерзанных остатков черкесского населения». [Р. А. Фадеев. «Дело о выселении горцев», Собр. соч. СПб., 1890. Т. 2. С. 65].
Последний прогноз кафирского генерала, однако, оказался неверным...
