Воспоминания старой вешалки

Когда в СССР вышла книжка воспоминаний знаменитой эсэровки Марии Спиридоновой, где рассказывалось, как её топтали казаки, каким монстром был царский режим, до этих мемуаров уже не было никакого дела, потому что те, кому было интересно чтиво, видели и понимали, что на смену одному монстру пришёл другой. Гулаг тогда уже шагал по стране.

И сейчас, когда я вспоминаю, как в школах мы проводили уроки, где осуждался государственный террор, репрессии Ленина и Сталина, когда пытались воссоздать уголок Гулага, давая детям подержать в руках кирку, реальный лагерный чемодан, устраивали выставки вещей Гулага, сейчас всё это кажется неактуальным на фоне настоящих репрессий с живыми жертвами.

Всё утекло в песок. И митинги, и памятные мероприятия, и рефераты, когда мы пытались показать ученикам картину в Мясном бору, где окружённая вторая ударная превратилась в стадо: солдаты ели подошвы сапог и варили ремни, так как гужевой транспорт был давно съеден.

И всё же на фоне нынешних молитвенных стояний россиян перед портретами Сталина и установок памятников палачу хочется вспомнить один маленький эпизод, окончившийся курьёзом.

Скорее всего, это было в 2014 году, когда отмечался юбилей тирана. Потому что в череде мероприятий без документов уже трудно восстановить год.

В кинотеатре провинциального городка устроили памятный концерт с награждением медалями старых сталинистов.

Изначально диверсии не планировалось. Но накануне один человек, внук расстрелянного депутата Верховного совета СССР, дед которого на фото стоял в первом ряду с Молотовым, Ворошиловым, Сталиным и ещё несколькими видными водилами, предложил мне пойти с ним и постоять в этом зале, сказать, чтобы они задумались над историей.

В шутку мне посоветовали надеть телогрейку с номерком, взять кирку и чемодан. Где шутка, там и дело. Утром, так как реквизит был всегда наготове, мы вышли на место «спецоперации».

Вошли в зал, а там директор крупного предприятия, выставив кулак вперед, говорит, что 37-й, 38-й годы были величайшей победой Иосифа Виссарионовича над врагами.

Позже это фото напечатали в газетах.

Мы тихо встали в единственном проходе между рядами стульев и стеной. Так что хоть сейчас расстреливай – киркой отобьёмся. А, надо сказать, что кирка была настоящая, шахтёрская.

Мимо нас бочком  проходили за медалью и с желанным подарком на груди. И они были вынуждены идти боком, так как проход был узеньким.

В конце этого балагана кто-то читал стих о том, что дело товарища Сталина живёт и что врагов хватает, они среди нас.

Мой спутник прошёл и попросил слова. Он, будучи очень интеллигентным человеком, показал фото деда, рассказал предысторию и попросил всех ещё раз задуматься над ролью Сталина в истории, а также поздравил всех с наступающим новым годом и пожелал здоровья и удачи.

Только он окончил говорить, как я прочла три куплета из собственного стихотворения о Сталине и раскулаченных, прочла громко, металлическим голосом, так, как когда-то нас учили чеканить о революции.

И… Аплодисменты, громовые…

А нам нужно было торопиться, мне на репетицию урока в школу, ему – на работу. И мы буквально сбежали, успев дать в холле интервью телевидению.

Придя домой, я обнаружила несколько десятков непринятых звонков от журналиста местной газеты. Связавшись с ним, узнаю, что, врубившись, о чём шла речь в стихах, разъярённые сталинисты накинулись на своё руководство с обвинениями, что дали слово врагам. Там был шум, скандал и испорченное настроение.

Позже я поняла, какое магическое воздействие может оказать на зомби эта железная интонация в первый момент. Они привыкли к этому с детства, где говорила и показывала Москва.

Зачем вот это всё я пишу? А затем, как легко «непоротое поколение» снова принимает шнягу о Сталине-герое.

Придут за чиновником-вором – хорошо, и вы в душе поблагодарите Путина и наследников Сталина. А если придут за вами, невиновным, если в пыточной вы будете слышать голос женщины издалека и думать, что истязают вашу жену? Вам это как?

Но всё это бесполезно. Стадо скота по наследству чувствует мазохистскую сладость от удара плети. Ни выезды в более отрегулированную Европу, ни время относительной расслабухи, которую считали безвластием – ничего не помогло, и уже не поможет.

Ко мне в дом когда-то приходили посидеть на стареньких стульях, попить чаю под абажуром и вспомнить бабушкин накомодник, уголок с выбивкой на этажерке, пройтись по пестрым самотканкам… И все были в восторге, что есть место, где ничего не скрыто в витринах и не отгорожено ленточками, как в музее.

И вот однажды эта программа сбилась. По какому-то поводу заглянула в прошлое старушка и была в ужасе от увиденного.

«Куда отсюда убежать? Для меня это всё – голодуха, бедность, рваное платье, холод и нужда. Всё это я видела при Сталине. Вы же его ругаете», - так примерно она сказала.

Так что за всей этой мишурой нынешнего восхваления «великих побед и достижений, великого вождя» стоит не просто упорный труд народа, а труд рабов, которых не ставили ни во что и которые лучше жить не стали. И это, не говоря уже о народах, которых считали лишними, подвергая депортациям и уничтожению.

Марьям Строкина

Чёрный ворон

Умер начальник тюрьмы всех народов,

Дьяволу душу на даче отдал,

Плакали те, кто не видел свободы,

Сплюнули те, кто её ожидал.

Он обеспечил несчастное детство

Тысячам бедных, невинных детей,

Многие годы с тоской по соседству

Ждали они в детдомах матерей.

Замертво падал вчерашний крестьянин

Тачку со щебнем не в силах толкать,

Новые списки подмахивал Сталин,

Чтоб хлеборобов на смерть посылать.

Плакали в ссылке кулацкие вдовы,

Глядя на слёзы голодных сирот,

А «воронок» появляется снова,

К ночи расстрельный готовится взвод.

Кто-то под дулом, а кто-то за веру

Рабским трудом коммунизм добывал,

Немцы, чеченцы, поляки, карелы –

В лагерь, в Сибирь и на лесоповал.

Вороном чёрным со смертью на крыльях

Сталин на встречу летел с сатаной,

Были последние жертвы насилья

Сгублены в давке безумной толпой.

Больше полвека кровавая рана

Не заживает в народной душе,

Но есть и такие, кто дело тирана

Хочет продолжить на этой земле.