Шесть дней в Будённовске

Пролог

  1 июня 1995 г. все российские средства массовой информации передали следующее сообщение:

  “Российские лётчики наглядно продемонстрировали своё умение наносить точечные удары. Вчера при бомбардировке горного селения Ведено прямым попаданием авиабомбы разрушен дом командующего Южным фронтом дудаевских незаконных формирований Шамиля Басаева.”

  В сообщении не говорилось ничего о том, что это, собственно, был дом его старшей сестры. И погибли в этом доме 11 родственников Шамиля Басаева, среди которых половина были малолетние дети.

14 июня 1995 г.

  Они появились внезапно – “КамАЗы” в сопровождении милицейских легковушек въехали на центральную площадь сонного степного городка Будённовска, находящегося в 220 км юго-восточнее Ставрополя и в 150 км севернее чеченско-российской границы.

  Тем немногим, кто вообще знал о существовании этого города до 14 июня 1995 года, было известно, что в нём находится крупный химкомбинат, кующий, кроме всего прочего, БОВ, а также крупный аэродром, откуда штурмовики и боевые вертолёты последние полгода уходили бомбить Чечню. Население города составляло примерно 60 тысяч человек. На центральной площади, как и повсюду, возвышалось помпезное многоэтажное здание бывшего горкома КПСС, а ныне – резиденции администрации.

  Часы над входом в здание показывали 12:30 пополудни, когда из грузовиков стали выпрыгивать люди в камуфляжной форме с зелёными повязками на головах.

  Из кабины одного из грузовиков вышел командир отряда – человек среднего роста, одетый в камуфляж с неизменной тельняшкой, и в мягкой шляпе защитного цвета со слегка загнутыми вниз полями. (Такие когда-то носили пограничники в Средней Азии и Закавказье.) Это был Шамиль Басаев.

  Через 15 минут над величественным зданием администрации, которое по новой моде именовалось “Белым домом”, взвился зелёный флаг Республики Ичкерия. А на площади грохотали автоматы. Из разбитого подъезда “Белого дома” с поднятыми руками выводились чиновники администрации – перепуганные и бледные, совершенно не понимающие, что происходит.

  Одновременно вторая группа нападавших ворвалась в горотдел милиции, ведя огонь длинными очередями от живота. Милиционеры были застигнуты полностью врасплох. Был час обеденного перерыва, многие находились в буфете без табельного оружия. В горотделе были автоматы, но они даже не были распределены между сотрудниками, хранясь на складе в законсервированном виде. Группа офицеров милиции, отойдя от шока, забаррикадировалась на верхнем этаже и начала отстреливаться. Их штурмовать не стали. Чеченские бойцы подожгли здание ГУВД и выскочили на улицу.

  В этот момент мимо проезжал автобус с лётчиками из авиагородка. В автобус выстрелили из гранатомёта, оставшихся в живых офицеров добили из автоматов. После этого обе группы чеченских повстанцев соединились, ведя с собой довольно много схваченных на улицах и в домах людей. Они направились к городской больнице, превратив её в свой опорный пункт, а всех находившихся там больных вместе с приведёнными из города людьми – в заложников. Над зданием больницы был поднят чеченский флаг.

  Было 15 ч. 10 мин. 14 июня 1995 г.

  Отряд Шамиля Басаева, насчитывавший 210 бойцов, забаррикадировался в больнице с более чем 3-мя тысячами заложников. Чеченские повстанцы потребовали немедленного прекращения военных действий, вывода из Чечни российских войск и начала мирных переговоров.

  Сразу же после того, как отряд Басаева разместился в горбольнице, в Будённовске и близлежащих сёлах, где проживали чеченцы (больше всего их было в посёлке Терском), начались повальные обыски и аресты. Многие чеченцы бежали из города. В чеченских семьях в основном остались женщины, дети и старики. К вечеру большую группу чеченских женщин и детей привезли в РОВД Будённовска и заперли в подвале, после чего Басаеву было предложено обменять их на заложников из больницы. В противном случае эту группу чеченских заложников грозили расстрелять. Басаев ответил: “Это не чеченцы, это граждане России. Хотите – расстреляйте.”

  Подобные ультиматумы Басаеву стала официально предъявлять администрация города и края. Античеченская истерия захлестнула город, перекидываясь на соседние районы. “Смерть чеченцам! Истребить поголовно!” – скандировали на митингах. “Выселить всех чеченцев из района!” – требовали более “умеренные”.

  Казачий атаман Будённовска Маевский, который сам сорвал флаг Ичкерии с крыши городской администрации, лично доложил министру по делам национальностей и национальной политике Николаю Егорову, что после завершения операции по освобождению заложников он намерен “поднять народ на выселение этой беспокойной нации из всех населённых пунктов края”.

  В мае и начале июня на территории Ставропольского и Краснодарского краёв распространялись листовки, подписанные аббревиатурой “НОРДОС” (Независимый особый разведывательно-диверсионный отряд смертников). В листовках говорилось: “Мы – воины аллаха. И прежде чем начать боевые действия мы решили обратиться к народу России и довести до него наши цели и задачи.”

  Из текста листовки следовало, что в задачу отрядов НОРДОС входит “проведение терактов на территории России, подрывная деятельность, уничтожение стратегических объектов, живой силы и военной техники, а также есть план по ведению бактериологической войны: отравление водоёмов, пастбищ. Если погибнет Чечня, то мы готовы погубить и Россию. Сегодня в Чечне убивают наших матерей, отцов, братьев и сестёр ваши отцы и сыновья. И если они не остановятся, то и они узнают чувство, когда гибнут их близкие, ни в чём не повинные люди. Одумайтесь! Остановите эту войну и надвигающийся массовый террор…”   

15 июня 1995 г.

  С рассвета 15 июня над Будённовском появились боевые вертолёты. Все улицы были вспаханы и забиты бронетехникой. Прибывшие в город спецгруппы “Альфа“ и “Вега” готовились к штурму. Их разведка установила, что у бойцов Басаева помимо обычного стрелкового оружия имелись несколько тяжёлых станковых пулемётов и даже станковые гранатомёты, способные утопить крейсер. В дополнение ко всему, у них были бинокли, прицелы ночного видения и миниатюрные японские радиостанции с шифроканалами. У “Альфы” ничего подобного не было.

  Удалось выяснить, что у чеченских бойцов была и новинка, ещё не поступившая на вооружение российской армии – мина направленного действия МОН-50, при взрыве которой её начинка (стальные шарики) буквально выкашивает всё живое в секторе поражения. Эти сюрпризы Шамиль Басаев выставил на наиболее вероятных направлениях атаки.

  Басаев потребовал встречи с российскими и зарубежными журналистами. Он заявил, что если встреча с ними не состоится до 20 часов, будут расстреляны 5 заложников. Что и было сделано: 5 захваченных в плен военных лётчиков были расстреляны за неприбытие вовремя обещанных журналистов.

  К развёрнутому в РОВД “антитеррористическому” штабу неожиданно прибыли заместитель главного врача больницы Костюченко и заведующий хирургическим отделением Скворцов, умоляя поспешить с журналистами – иначе погибнут ещё 10 заложников.

  Автобус с журналистами наконец отъехал от штаба. У всех корреспондентов взяли расписку, что они едут в больницу добровольно, и что никто отныне не отвечает за их безопасность.

  На входе чеченские бойцы провели тщательную процедуру досмотра и проверки документов. Басаев не без оснований опасался, что под видом прессы в больницу попытается проникнуть “Альфа”.

  Но “Альфа” никаких попыток не делала. Пара агентов местного ФСБ, пытавшаяся проникнуть в больницу под видом заложников, была мгновенно разоблачена и расстреляна.

  Не успели бойцы Басаева досмотреть и треть журналистов, как со стороны города загрохотали автоматные очереди и над головами корреспондентов засвистели пули.

  Когда журналистов провели на второй этаж, у российских военных случился новый приступ истерии. Снова по окнам больницы ударили автоматно-пулемётные очереди. Но стрельба прекратилась так же неожиданно, как и началась.

  Журналистов переправили в подвал, где им дал интервью Шамиль Басаев. В числе прочего он сообщил, что кандидаты на расстрел “отфильтровываются” из числа захваченных в плен военнослужащих, сотрудников милиции и работников госучреждений: “А женщин и детей расстреливать не будем – мы не маньяки. В крайнем случае, если не будут выполнены наши условия, мы заставим это сделать российские войска. Пускай приходят и штурмуют. Нам надоело смотреть, как убивают наших женщин и детей, бомбят наши сёла…”

  После пресс-конференции в больнице остался один журналист – корреспондент Радио “Свобода” Андрей Бабицкий. Все дни будённовской драмы он сообщал о происходящем по спутниковому телефону.

  А жизнь крупных российских городов тем временем так и трясло от напряжения.

  Милиция и ОМОН хватали на колхозных рынках всех, хотя бы отдалённо напоминавших выходцев с Кавказа. В центре Петербурга была задержана группа итальянских туристов, в Москве схвачена делегация студентов из Алжира…      

16 июня 1995 г.

  ФСБ совершила налёт на отделение “Чеченпресс”, расположившееся в одном из домов в самом центре Москвы и функционировавшее в течение всех шести месяцев с начала войны. Там же находилось официальное представительство Чечни в Москве, возглавляемое Хамадом Курбановым, имевшим с Джохаром Дудаевым спутниковую и компьютерную связь.

  Хамад Курбанов вместе с женой Ольгой жил в Москве около 15 лет и лишь в октябре 1994 года согласился представлять в российской столице ЧРИ. При этом он не только не скрывался, но вместе со своим пресс-атташе Рамзаном Музаевым посещал многих должностных лиц в Москве, предъявляя подписанные Джохаром Дудаевым верительные грамоты, объясняя политику своей страны и прилагая усилия, чтобы избежать войны.

  16 июня отделение “Чеченпресс” было объявлено “резидентурой дудаевской разведки”. А Хамад Курбанов, естественно, “резидентом”. В квартире Курбанова был проведён обыск. Никаких следов оружия и боеприпасов там не обнаружили, зато нашли камуфляжную форму, фотографии, блокноты с номерами телефонов, в том числе приёмной Ельцина, а также досье из газетных вырезок на политиков различных направлений.

  В Будённовске же в эти часы снайперы “Альфы” уже время от времени постреливали по окнам больницы, когда в них появлялись любопытные головы – главным образом женские, и, как правило, не промахивались, подтверждая своё высокое профессиональное мастерство.

  Какой-то БТР, как будто взбесившись, вдруг стал бить по окнам из своего крупнокалиберного пулемёта. Прошло минут пятнадцать, прежде чем удалось успокоить солдат, у которых сдали нервы.

  Где-то к обеду Шамиль Басаев объявил, что у него накопилось около 30 трупов, вид которых нервирует живых, и попросил их вывезти.

  Городское руководство Будённовска было в состоянии полной паники. Вечером в здание РОВД, где проходило совещание высокопоставленной рати из Москвы, вбежал растерянный начальник районных электросетей и сообщил о том, что в районе подстанции завязался бой с “новым отрядом боевиков”. Паника достигла предела. В район боя были немедленно брошены армейские подразделения и часть “Альфы”. Вскоре удалось выяснить, что перестрелку затеяли две группы ОМОНа, не узнавшие в темноте друг друга.

  Около 20 часов в Будённовск прибыла группа депутатов Госдумы во главе с Сергеем Ковалёвым.   

17 июня 1995 г.

  Штурм больницы был назначен на 5 утра. Уже в 4:50 перемещение “альфовцев” было обнаружено бойцами Басаева, которые открыли по двум передовым группам шквальный огонь. Причём плотность открытого огня  была такой, какую ветераны “Альфы” не видели даже при “легендарном” захвате дворца Амина в Афганистане.

  “Альфа” была положена на землю, не успев выйти на исходные позиции, а подошедшая бронетехника, открыв убийственный огонь по верхним этажам, была сразу же уничтожена залпами станкового гранатомёта.

  Командир “Альфы” генерал Гусев бросился в штаб и стал требовать у армейского командования поддержки бронетехникой. Те отказались, ссылаясь на её неисправность. Только один полковник честно сказал Гусеву: “Я своих людей в это пекло не пошлю. Хотите, берите машины и действуйте.”

  Что Гусев и сделал. Заняв не очень удобные позиции, чтобы не попасть под обстрел гранатомётов чеченцев, “альфовцы” открыли огонь из БТРов по окнам больницы.

  Стоявшие в оцеплении войска также открыли по больнице шквальный огонь, причём с довольно приличного расстояния.

  Бойцы Басаева поставили у окон захваченных людей, и именно на них обрушилась вся ярость открытого российскими частями огня. Заложники – главным образом женщины – стояли в оконных проёмах, отчаянно крича, размахивая простынями, умоляя прекратить огонь. Но их никто не слышал.

  Скошенные очередями, разрываемые снарядами с боевых машин пехоты и бьющих в упор четырёхствольных установок, они падали убитыми и ранеными на окровавленный пол больничных палат, усыпанный осколками кирпичей, битым стеклом и кусками штукатурки рушащихся потолков. В некоторых помещениях вспыхнули пожары.

  В этот момент Шамиль Басаев, видя, что штурм захлебнулся, даже толком не начавшись, послал трёх медсестёр-добровольцев к российскому командованию с предложением прекратить огонь.

  При выходе из больницы все 3 женщины были скошены очередями.

  Где-то к 9 утра у “альфовцев” кончились боеприпасы. “Альфа”, провожаемая дружным огнём чеченцев, отошла под прикрытием огня БТРов.

  Штурм провалился.

  В этот момент в “чрезвычайном штабе” появился лидер ЛДПР Жириновский вместе с экстрасенсом Кашпировским…

  Здание больницы продолжало гореть. Удушливый дым распространялся по палатам. Басаев приказал выпустить на свободу всех рожениц, беременных и женщин, лежавших в больнице вместе с малолетними детьми.

  Молодые женщины находились на грани полного нервного истощения, но тем не менее все они умоляли солдат не стрелять по больнице, поскольку основными жертвами стрельбы становились заложники. Они уверяли, что чеченцы с ними и их детьми обращались хорошо. Они – эти молоденькие, провинциальные женщины, почти девочки – поняли больше, чем все политические деятели, устроившие эту бойню. Всё, что просят чеченцы – это перестать истреблять их народ и дать свободу их родине.

  Их, разумеется, в “штабе” и вообще во всей стране под названием “Россия” не услышали, а лишь включили освобождённых Басаевым заложников в число достижений “Альфы”, чтобы провалившийся штурм не выглядел таким бессмысленным. А более сотни погибших заложников, убитых российскими военными, напротив, списали на Басаева.

  Новая попытка взять здание больницы штурмом началась в 14:30. На этот раз силами спецназа МВД.

  Из окон больницы заложники продолжали отчаянно размахивать белыми простынями, крича: “Не стреляйте! Не убивайте нас!” Крики эти были слышны за квартал, их не могла заглушить даже залповая стрельба.

  И этот штурм ничего хорошего не принёс. И не мог принести. “Триумфаторы” приказали прекратить огонь, возобновив переговоры с Басаевым, снова предложив ему деньги и самолёт в любую страну. Басаев ответил, что он переговоры больше вести не будет, но попросил прислать в больницу пожарную команду, чтобы потушить пожар.

  Наступила зловещая тишина, время от времени нарушаемая одиночными выстрелами где-то в городе. Кто в кого стрелял – неизвестно.

  Было 15 часов 20 минут 17 июня 1995 года.

  Срочно собравшийся в Пятигорске казачий круг под председательством бывшего обкомовского секретаря, а ныне “атамана” Мартынова, предъявил Басаеву ультиматум: если до 00 часов 18 июня он не освободит заложников, казаки “отловят и уничтожат втрое больше чеченцев, живущих на Ставропольщине”.

  По краю уже шли “стихийные” погромы чеченского населения. Оно выбрасывалось на улицу, а казаки, оседлавшие бульдозеры, сносили его дома. Многие из этих чеченцев вообще никогда не были в Чечне. Родившись и получив образование в России, они много лет работали в крае.

  На окраине Будённовска у одного из блок-постов российским солдатом была убита корреспондентка немецкого журнала “Focus” Наталья Алякина. Со своим мужем Гисбертом Мрозеком – корреспондентом того же журнала – она направлялась в город к месту событий. У журналистов проверили документы, пожелали “счастливого пути”, а когда их машина уже отъехала от блок-поста, из БТРа вдруг раздалась пулемётная очередь. Две пули попали в спину Наталье Алякиной.

  Примерно в 20:30 Басаев сообщил, что готов вести переговоры об освобождении заложников с депутатом Госдумы Сергеем Ковалёвым. Для этого он потребовал временного прекращения боевых действий на территории Чечни и подтверждения от федеральных властей полномочий Ковалёва на ведение таких переговоров.

  А президент РФ Ельцин на другом краю Земли, в канадском городе Галифаксе, когда время приближалось к 18:00, кривлялся на пресс-конференции, сидя рядом с президентом США Биллом Клинтоном. “Чеченцы, – вопил он, размахивая руками, – это же все бандюги, понимаешь!” Ельцин покрутил пальцем вокруг собственной головы и продолжил свои вопли: “Эти чёрные повязки, понимаешь, на головы понавязали! Всех их будем уничтожать!”

  Ошалевшие корреспонденты тщетно пытались сообразить, почему зелёные головные повязки чеченцев с текстом из Корана представились занемогшему российском президенту чёрными…

  Поздно вечером 17 июня бригада российского телевидения была срочно вызвана в здание правительства. Время приближалось к полуночи. Что же произошло?

  Премьер-министр РФ Черномырдин решился-таки наконец переговорить с Шамилём Басаевым. Во время телефонного разговора Басаев вёл себя достойно и спокойно. В голосе же российского премьера преобладала блатная интонация, к Басаеву он обращался на “ты”. На террориста, захватившего заложников, был похож не Басаев, а Черномырдин.

  Основные требования, выдвинутые чеченским командиром, обещано было выполнить. Были даны письменные гарантии. Обещали также беспрепятственно пропустить чеченский отряд домой.

18-19 июня 1995 г.

  Шамиль Басаев отпустил заложников. Заменили их примерно 70 добровольцев, большинство из которых были журналисты. Колонна из семи “Икарусов” и рефрижератора, который Басаев потребовал для перевозки тел погибших товарищей, выехала из Будённовска в Чечню. Военные и местные власти отказались отдать все тела погибших чеченских бойцов. Тогда Басаев бросил им: “Съешьте их.”

  По дороге сломался автобус. Но, к счастью, поломку удалось устранить. Заложники-добровольцы не без оснований боялись штурма и уже готовились к тому, что будут убиты российскими военными. Но всё обошлось.

  Колонна прибыла в Новогрозненский (Ойсхар), где чеченские бойцы и заложники, которых уже и заложниками назвать нельзя было, тепло распрощались.

  Те русские, которые проделали с отрядом Шамиля Басаева трудный путь из Будённовска в Чечню, прекрасно понимали, что не Басаева нужно винить в происшедшем. Он вынужден был сделать этот отчаянный шаг, так как другим способом уже невозможно было заставить российское руководство прекратить убийство людей.

Эпилог

  Шамиль Басаев назвал свой поход в Будённовск “акцией принуждения к миру”. Печально, что Россия деградировала так сильно, что к миру её пришлось принуждать. Любую попытку поговорить по-человечески Россия воспринимает как слабость и презирает. Чего-то добиться от неё можно лишь взяв её за горло. Эта страна подобно блатарю-уголовнику понимает только язык силы, так как давно потеряла свой человеческий облик.

При подготовке этого материала использовались фрагменты книги Игоря Бунича “Хроника чеченской бойни и шесть дней в Будённовске” и репортажи корреспондентов Радио “Свобода”.